Хрусталев, Машину! - Хрусталев, Машину! 15 |
Страница 15 из 27 Глинский кивнул, достал из кармана толстую записную книжку, открыл дверцу плиты, положил книжку в огонь и стал глядеть, как выгибается и скручивается кожаный переплет. - У вас брюки на левой стороне, - сказала Варвара Семеновна В это время книжка вспыхнула, осветив их унылые лица, невольно смотревшие на огонь, и каждое склоненное к своему плечу. - Строем бараны идут, бьют в барабаны, - сказал Глинский, - шкуру для барабанов дают сами бараны. - И вдруг, бешено обернувшись, показал кукиш городу за окном. Ночью в моей комнате под музыку поплыл фонарь, и голос Полины-комендантши произнес: - Сын Алексей. Одиннадцать с половиной лет. Прописка с 01.06.45 года. Сиплый мужской голос тут же поддержал: - А ну-ка проснись, Алеша Попович... Мы тут кое-что поглядим... Луч фонаря уперся в выключатель, и шар-плафон зажегся, как это бывает только ночью, не желтым, а белым светом. В квартире, как в праздник, все двери открыты, все люстры зажжены. Над нами в тридцать девятой квартире патефон играл «Брызги шампанского». По коридору ходили военные. Военный с сиплым простуженным голосом протянул мне кусок колотого сахара: - Хочешь мороженого? - Это же сахар, - поддержал шутку я. - А ты его возьми в рот, а попу выставь в форточку, будет холодно и сладко, - и он захохотал. Другой военный, помоложе, внес в детскую два желтых стираных, будто накрахмаленных мешка. - Тю, — сиплый военный, был он майор, обернулся. И я тоже увидел, как из шкафа в маминой комнате вылезают Бела с Леной в ночных рубашках. - Дрейдены, - прочла Полина, - Бела Соломоновна и Лена Соломоновна, племянницы по линии супруги, московская прописка аннулирована, здесь находятся с восьмого сентября. - Барышням по конфетке, - приказал майор. Я вышел босой, в трусах, и воткнулся в бабушку. Бабушка сидела на стуле с вещмешком-торбочкой за спиной и с преданностью смотрела на военных. Надька пронесла бутылку из-под шампанского с кипятком, была она одета, но растрепана и в сползших до щиколотки чулках. - Да грелка это, грелка, - услышал я ее голос из кабинета, - ну нет у нас резиновой. Спасибо, спасибо... Посредине бабушкиной комнаты лежала простыня, на ней бабушкины припасы. Военный двумя пальцами держал совсем стухшую колбасу. - Сыночек, - попросила бабушка, - ты мне чаек верни... Я без чайка... - Все будет хорошо, мамаша... — сиплый майор дал бабушке конфету. - А вы вон ему торбочку дайте посмотреть... Вы ему торбочку, он вам чаек... - Спасибо, — сказала бабушка, — вы просто рыцарь... — Она победно посмотрела на нас. - Если нашу одежду посмотрели... мы можем одеться?.. -спросили хором Бела с Леной. У них уже был обыск, даже два, они все знали. Сиплый майор мыл в ванной руки. Я дал ему полотенце. - Устал я, - сказал он, принимая полотенце, послушал, как наверху на пианино играют «Темную ночь», и подмигнул мне, — завтра всем выходняк, а нам опять работа. Меня мучило то, что я послал заявление в письме, и оно могло уже прийти, и я не знал, что делать, и на всякий случай тоже подмигнул ему. Очевидно, он не понял и, чтобы проверить себя, мигнул еще раз. И я мигнул в ответ. И только тогда спросил: - Вы мое заявление читали? - Читал, — быстро сказал он, — это насчет чего? - Насчет чекистской школы... - напомнил я, - о приеме. Я вчера посылал; - Конечно, - сказал он, - это дело серьезное... Только ведь у чекиста должно быть железное сердце. - И ясная голова, - сказал я. - И чистые руки, - он показал мне чисто вымытые руки... -Хочешь мороженого? А, да... - и пошел в кабинет. Я пошел за ним, будто наделенный каким-то новым правом; В кабинете вся библиотека была вывалена на пол. Двое складывали рукописи и бумаги в накрахмаленные мешки. Майор заложил руки за спину и стал смотреть на картину, - кривой лес, поезд и ворона с человеческим лицом и в одном ботинке. - Это что ж? - спросил он. - Икар еврейской национальности? - Это больной нарисовал с опухолью мозга... Они бывают очень талантливы. Мама сидела в кресле, скорчившись, с горячей бутылкой из-под шампанского на животе. - Майор кивнул. - Отказывается расписаться, - сухо пожаловался майору лейтенант со скрюченным набок личиком, - утверждает, что вовсе не муж... - Я не утверждаю, - заговорила мама, - но, во-первых, у меня дрожат руки, во-вторых, он мне с шофером прислал письмо... Видите, он ушел от меня... Как же я могу?! - Вижу, - засипел майор, - хотя и затрудняюсь квалифицировать. - Он пронзительно под пианино соседей засвистел «Темную ночь». В ответ в кладовке завыл и стал скрестись Фунтик. - Я думаю, надо расписаться, - сказал майор, посвистев. - Мальчик у вас хороший... - Спасибо, - сказала мама и стала расписываться в книге на каждом листе. - Надя! - позвала она пронзительно. -Угости товарищей борщом. Ты почему не спишь? - закричала она на меня, глаза у нее были большие и абсолютно слепые. - У меня в комнате тоже ищут, - заорал я в ответ, — где же мне спать? На кухне, бледный Коля держал холодную ступку на разбитом носу. |