| Что сказал табачник с Табачной улицы - Что сказал табачник с Табачной улицы 15 |
|
Страница 15 из 21 Рэба прошел к своему месту, помахивая на ходу арбалетной стрелой, как дирижерской палочкой, прочел что-то, потом отшвырнул стрелу и обернулся к Румате. – Как я их, а?! Благородный дон Румата… А может, и не Румата? А может, и не дон вовсе? Итак. Имя? Род? Звание? – Румата из рода Румат Эсторских. Благородный дворянин до двадцать второго предка. – Сколько вам лет? – По-моему, тридцать… – Откуда вы? Румата засмеялся и пожал плечами. – Разумеется, из города Эстор… – Почему вы бежали? – Бежал – сильно сказано… Но убил на дуэли члена августейшей семьи. – Вот как? Убили? Гм. Вообще-то Румата Эсторский, –осторожно сказал Рэба и почему-то брезгливо понюхал разряженный арбалет, – умер пять лет назад от дурной болезни в возрасте восьмидесяти пяти лет и покоится в фамильном склепе… Вам девяносто один год, благородный дон? – Возможно… Я заметил, что хуже себя чувствую, – развел руками Румата и засмеялся. – Вот, – Рэба полез под кресло, достал кряхтя ящик и вывалил на стол человеческие кости и часть черепа, – а это ваши косточки, дон Румата… Из семейного склепа… – Ай-ай, – Румата встал и потрогал челюсть с зубами, – вообще-то очень удобно иметь несколько комплектов костей… Румата вернулся в кресло и махнул Рэба, чтобы тот сел тоже. – А у вас, правда, геморрой? Тут даже не знаю… Некоторое время Рэба помолчал, пожевал губами… – Вообще-то у меня есть Веселая башня, – он выразительно посмотрел на Румату, – и там по нашему желанию люди соглашаются, что всегда ходят на руках или всегда ходят на боках…Мною были предприняты некоторые действия против так называемых книгочеев, лжеученых и прочих, не только бесполезных, но и вредных для государства людей. Кстати, забавно: большинство из этих людей были рыжими – и вы рыжий… Так вот, в это самое время кто-то… Из-за портьеры также беззвучно, как остальные, перед этим вышел человек без подбородка, архивариус Ваги и положил перед Рэбой папку. – Слушай, – оживился Румата, – если тебе смазывать салом подбородок, тебя же нельзя повесить… Колоссально, – и он стал показывать, как архивариус вываливается из петли. Рэба хихикнул. – Все, – крикнул он и вскочил. – Вы, кролики! – заорал Румата и вскочил тоже. Захлопали отдушины под потолком. – Ты что же не рассказал, – Румата схватил архивариуса за ухо, – что для меня арбалеты… Может, хочешь посмотреть, –это уже он обращался к Рэба, – я здесь завшивел… Он замахал рукой, призывая арбалетчиков под потолком: – А ну, давайте по вшам. Но отдушины тихо закрылись. Когда Румата посмотрел на Рэба, тот опять беззвучно шевелил губами, уставившись в стену, будто говорил с кем-то. – Так вот… на спасение растлителей душ вы потратили не меньше трех пудов золота… – Рэба махнул большим пальцем перед открытым ртом, достал из коробочки монету и крутанул на столе. – Человеческие руки не в силах изготовить металл такой чистоты. Дьявол – да. Человек – нет. Рэба опять взял и понюхал старый арбалет. – Это не арбалет, это похлебка стухла, – участливо сказал Румата, – потом, вы сами пованиваете… Страшно, я вас понимаю… – Не слишком, – вскинулся Рэба, – у вас сто восемьдесят шесть дуэлей, и ни одного убитого… Кости, уши… Кстати, только в аду можно научиться таким приемам боя… – Уши тоже больно, – назидательно сказал Румата. Тонкий поросячий визг не дал Румате договорить. Оборвалась и упала портьера, в кабинет с огромной быстротой на четвереньках вполз лекарь с разбитой головой, лже-Будах со слов Рипата. – Я… короля, – это был не крик, а визг убиваемого животного. – Мне заменили горькую соль… – Он попытался втиснуться под стол, но влетели монахи и за ноги выдернули его. Огромная рука прицепила на место портьеру и дверь захлопнулась. – Ушей тебе мало, – заревел Румата. «Сейчас или никогда, – билось в голове, – сейчас или никогда…» Вся подготовка закончилась, теперь только вперед. – Где Будах? Настоящего Будаха сюда, пес… Или я сейчас исправлю про дуэли… – Ах, дон Румата, – Рэба из последних сил пытался держаться, – на что вам Будах? Он вам родственник, или как? – Ты дурак, Рэба, ты же знаешь про меня в три раза больше, чем говоришь… Ты никогда в жизни не брался еще за такую опасную игрушку… Перед тобой такая горячая яма, которая тебе не снилась… Впрочем, все твои страшные сны – это я. Очевидно, Румата попал. Рэба тоже стал страшен. Он попытался кричать, но слова не складывались в предложения, он только брызгал слюной. |